Прогулка по карнизу - Юрий Глухих

Я ненароком присматривался к человеку, которому безоглядно доверил свою жизнь на опасной дороге. На суровом, почти непроницаемом лице водителя уловил едва заметные признаки интеллекта и немного успокоился. «Надеюсь, не угробит меня вместе с автомобилем на горном тракте», – промелькнуло в голове.

Дорога начала подниматься в горы. Мы ехали по Старому Памирскому тракту, построенному ещё в конце девятнадцатого века сапёрами русской армии с целью обеспечения возможности оперативной переброски войск из Ферганской долины в Алайскую и осуществления их эффективного снабжения. В тридцатых годах двадцатого века строительство дороги, имеющей стратегическое значение, было продолжено. Она соединила Ош с Хорогом, а несколько позже Хорог с Душанбе и получила название Большой Памирский тракт. Дорога до сих пор является единственной жизненно важной артерией, которая связывает Памир с цивилизацией.

Серебристая лента дороги струилась в долине мимо наполненных жизнью зелёных лугов, огибая массивные возвышенности, нередко подрезая горные склоны и обнажая скальные породы, пролегала через небольшие населённые пункты с преимущественно неказистыми одноэтажными домами, перепрыгивала по мостам многочисленные ручьи и речки.

Первый перевал на пути – Чыйырчик (2402 м). Дорога начала петлять и забираться всё выше. Двигатель машины натужно ревел, преодолевая крутой уклон. Навстречу нам попалась отара овец, невозмутимо бредущих прямо по проезжей части, лениво погоняемых чабаном. Водитель бензовоза вынужден был остановиться, чтобы пропустить животных. За отарой выстроилась длинная вереница встречных машин. Какой-то водила нервно сигналил, пытаясь хоть как-то ускорить движение тупоголовой скотины, но это не помогало. Мы терпеливо ждали. Наконец отара прошествовала мимо, и мотор бензовоза взвыл, медленно сдвигая с места предельно загруженный автомобиль. Движение продолжилось.

С перевала открылся великолепный вид в долину реки Джайлы-Суу. Но южное солнце, поднимаясь всё выше над горизонтом, слепило мне глаза, не позволяя наслаждаться живописным пейзажем и созерцать красоту окружающего мира. Кабина раскалилась. Лишь настежь открытые окна спасали от лютого зноя. Однако за этот естественный обдув приходилось расплачиваться внешним видом: густая пыль из-под колёс впереди идущего транспорта, разогнавшегося на спуске, оседала на потном лице, покрывая его толстой коркой грязи.

Ближе к устью реки Джайлы-Суу показался районный центр Гульча с едва различимыми за густой зеленью многочисленных деревьев невысокими домами. Мы проехали мимо мусульманского кладбища, где наряду со скромными надгробьями возвышались величественные мавзолеи, выполненные из кирпича и обработанного природного камня, представлявшие, несомненно, архитектурную ценность. Дорога поворачивала на юг и пролегала по берегу реки Гульча, снова набирая высоту.

Ландшафт становился всё более суровым. Чувствовалось близкое дыхание высокогорья. Небо затянулось облаками, и жара заметно спала. Приближаясь к Алайскому хребту, дорога извивалась, будто гигантская змея, и серпантином ползла на перевал в заоблачные дали. Впечатляющее зрелище буквально завораживало своим великолепием, и я зачарованно смотрел на длинную вереницу машин, устремлённых в небо. Вероятно, бандерлог из сказки Киплинга так же взирал на гипнотический танец смерти в исполнении питона Каа.

Как нельзя некстати начался дождь. Мы с водителем, не сговариваясь, подняли боковые стёкла. Дорожное полотно намокало и становилось скользким, осложняя и без того нелёгкую задачу нашему бензовозу на подъёме. Мой молчаливый сосед врубил пониженную передачу, и машина медленно, но уверенно ползла в гору, закладывая крутые виражи на серпантине. После каждого поворота направо автомобиль двигался по внешнему краю дороги, и моё сердце замирало от страха, когда на этом участке попадался встречный транспорт. Чтобы разъехаться на узкой и к тому же скользкой дороге, водитель бензовоза вынужден был прижимать свою машину к самому краю пропасти. Терпеть не могу, когда в рискованной ситуации от меня абсолютно ничего не зависит. Я посмотрел в боковое стекло и увидел где-то далеко внизу груду искорёженного металла, когда-то называвшуюся грузовиком. Печальное зрелище не добавляло мне оптимизма. Воспалённое воображение рисовало жуткую картину, как наш бензовоз срывается в пропасть, многократно переворачивается и взрывается. Я чувствовал, как холодеет от пота моя спина и выступает испарина на лбу.

На очередном повороте автомобиль остановился, прижавшись вплотную к отвесной стене, чтобы пропустить встречные машины. На дороге лежали крупные камни. Видимо, совсем недавно произошёл обвал, и двустороннее движение стало невозможно. Я с опаской посматривал вверх в лобовое стекло и думал: «Если камни посыплются снова, то я даже дверь открыть не смогу».

– Господи, пронеси! – самопроизвольно прошептали мои губы.

Встречные машины проехали. Теперь бы тронуться с места. Водитель включил первую передачу и вдавил в пол педаль акселератора. Двигатель взревел от натуги, как раненый зверь. Колёса пробуксовывали, но автомобиль всё же медленно-медленно сдвинулся с места и продолжил свой нелёгкий путь.

С набором высоты мы пересекли нижнюю границу дождевых облаков, и видимость резко ухудшилась. Порывы ветра усилились. Крупные капли дождя нервно барабанили в лобовое стекло. Дворники едва справлялись с отводом потоков воды. Ума не приложу, как водитель ориентировался в таких жутких погодных условиях, умудряясь продолжать движение буквально наощупь.

Внезапно дрога пошла вниз, и мотор мгновенно среагировал, сменив надсадный вой на довольное урчание. Я понял, что перевал Талдык (3615 м) пройден. На душе стало веселее, хотя расслабляться было ещё рано: на спуске, как правило, опасностей подстерегает ещё больше. Главное – не дать машине разогнаться. Бензовоз, управляемый мускулистыми руками матёрого водилы, спускался по дороге на пониженной передаче, тормозя двигателем.

Вскоре дорога стала выравниваться, последовал не очень крутой и непродолжительный подъём на перевал «40 лет ЛКСМ Киргизии», после которого начался долгожданный спуск в Алайскую долину. Машина вырвалась из плена свинцовых облаков, плотно окутавших Алайский хребет. Видимость сразу улучшилась, ветер стих, но солнца по-прежнему не было видно. Редкие капли дождя, смахиваемые дворниками с лобового стекла, уже не пугали. Я с облегчением почувствовал, что самый опасный участок Старого Памирского тракта пройден, и мы всё быстрее удалялись от злополучного места.

Дождь прекратился. Впереди показались одноэтажные дома. Бензовоз пересёк по мосту речку Арык-Суу и въехал в посёлок.

– Сары-Таш! – громоподобным голосом объявил водитель и остановил машину у развилки дороги.

Я вздрогнул от неожиданности, будто со мной заговорил каменный идол: оказывается, водитель умеет говорить.

– Рахмат! – поблагодарил я киргиза на его родном языке, отчего взгляд сурового горца заметно смягчился. Полезно иметь в словарном запасе десяток – другой слов из местных наречий на такой случай.

Я заметил у обочины знакомую парочку в армейских шляпах, рассчитался с водилой и, захватив рюкзак, покинул кабину бензовоза.

***

– А вот и я! – радостно крикнул я Денису и Алёнке. – Давно вы тут околачиваетесь?

– Привет, Юра! – обрадовалась Алёна. – Да мы уже минут двадцать здесь скучаем!

– Теперь втроём скучать будем, – пообещал Денис. – Юра, ты случайно примус не захватил?

– Нет.

– Значит, будем Бугорского ждать. Оба примуса у него, – Денис досадно развёл руками. – Автоклав есть. Продукты есть. А обед приготовить не на чем.

– А вы что, сухпай уже приговорили? – спросил я удивлённо.

– Долго ли умеючи! – рассмеялась Алёнка. – У меня на перевале от страха такой жор проснулся! Кстати, ты видел грузовик в пропасти?

– Видел.

– Шофёр нам рассказал, что машина неделю назад сорвалась. Два человека разбились, один насмерть, другой чудом выжил. Всё случилось на его глазах.

– Да там один остов! Наверное, уже год валяется, – не поверил я своим ушам.

– Наивный! – усмехнулась Алёнка. – За неделю всё на запчасти растащили!

Я мысленно протестовал всеми фибрами души. Терпеть не могу, когда меня называют наивным. Это задевает моё самолюбие. Я хотел было поделиться своими впечатлениями от перевала, но после обидных слов в свой адрес демонстративно потерял интерес к теме разговора и достал из-под клапана рюкзака свой нетронутый мешочек с сухим пайком. Уловив заинтересованный взгляд Алёнки, неспешно развязал узел, стягивающий горловину мешочка, и вынул карамельку.

– Хочешь? – поинтересовался я лукаво, соблазняя Алёнку, словно змей-искуситель.